Сегодня проходит очередное заседание по делу Куандыка Бишимбаева по делу об убийстве Салтанат Нуненовой, передает Bizmedia.kz.
Ранее сообщалось, что адвокат Бишимбаева попросил отвод судьи Айжан Кульбаевой, однако в отводе отказали. И заседание продолжилось.
Согласно процедурным нормам УПК, запрос на отвод был рассмотрен судьей С. Тасымбетовым из того же суда, без участия присяжных и самой судьи Кульбаевой. После изучения материалов запроса, суд принял решение отклонить отвод, заявленный защитой. Таким образом, судебное разбирательство было продолжено. Вынесенное решение оставлено без возможности обжалования и опротестования.
Для дачи показаний позвали Бахытжана Байжанова, который был непосредственно в тот роковой день рядом с Нукеновой.
Трансляция из зала суда возобновилась в 11:55 . Судья Айжан Кульбаева продолжает управлять судебным процессом
Защита Байжанова ходатайствовала о допросе подсудимого Байжанова вне очереди. Суд удовлетворил его, и начался допрос.
Искренне сочувствую каждому, кого коснулась трагедия, выражаю соболезнования родным Салтанат. Мои слова могут показаться неуместными, но искренне переживаю боль и скорбь, потому что знал ее, знал с очень хорошей стороны.
Прошу прощения у всех родных и ее друзей, у моих родителей, супруги и детей. Полностью осознаю ответственность, мне очень жаль, что не смог понять и оценить ситуацию в тот роковой день. В тот день я видел Салтанат несколько раз, утром видел краем глаза.
Да, я видел, что левый глаз был опухшим. В кабинке беспорядок, повреждена дверь туалета. Утром, придя в гастроцентр, я знал, что Куандык буянил, скандалил и в очередной раз избил Салтанат.
Об этом мне рассказали до приезда, но я не понял, насколько все серьезно и критично. Не мог представить, что она в такой опасности и речь идет о жизни и смерти. Это не оправдание, но я на самом деле не мог понять, что происходит.
Это моя вина, и сейчас об этом сильно жалею. Думаю, что мог бы сделать иначе, мог помочь, если бы был внимательнее. Что теперь сказать? Теперь мне остается жить с чувством вины, думая о том, что могло быть иначе.
Салтанат я не раз видел с синяками, и не раз отправлял к ней ремонтников для ремонта мебели. У меня сохранились фотографии сломанной мебели. Я не мог представить, что Салтанат умрет.
Мое рабочее место находится на третьем этаже. Я приехал на работу около 10:00. Когда поднялся, увидел свет в кабинете. Постучал, открыл Бишимбаев, от него пахло алкоголем. Он был в черном костюме на голое тело. Я хотел войти, но он меня не пустил. Я заметил Салтанат, сидящую на диване; она была в полуоткрытом плаще, без одежды. Разумеется, отвел взгляд. Голова Салтанат была опущена вниз, лицо ее было скрыто.
Утром, когда я пришел в Гастроцентр, я уже знал, что Бишимбаев всю ночь буянил, все разбил и снова избил Салтанат. Я не мог понять, какая ей опасность угрожает. Из-за этого я виноват перед родными Салтанат. Мне очень жаль, хочется верить, что родные Салтанат найдут в себе силы простить меня.
Бишимбаев попросил принести одеяло. Согласно протоколу, получается, будто я зашел в кабинку с одеялом и был там 4 минуты. Я только передал одеяло и остался возле кабинки. Камера не захватила тот момент, когда я выходил. Вы все видели видео — где я направлялся в кабинку, но на нем не видно, что я вышел и оставался снаружи. Через 2 минуты Бишимбаев позвал меня и сказал: «Помоги нам уехать».
В тот момент дыхание Салтанат было более частым, я ошибочно думал, что Салтанат крепко спит. Моя легкомысленность не позволила оценить ситуацию и критическое состояние Салтанат. Еще тогда я должен был поднять тревогу и вызвать скорую.
Моя легкомысленность не позволила мне увидеть насколько критично было ее состояние. за что я снова извиняюсь перед родными Салтанат.
Я должен был вызвать скорую и поднять тревогу.
Мы вместе с Бишимбаевым поднимали Салтанат. Она держалась за мою руку, подняла голову. Она сильно сжала мою руку. Теперь я думаю, может, она тогда так хотела попросить помощи.
Получается, что Салтанат в момент удаления записей была жива. Я об этом не знал и не мог знать. Когда я её видел в последний раз – она была жива. В обвинительном акте нигде не говорится, что я видел Салтанат живой. Я признаю, что Бишимбаев действительно просил меня удалить запись, и что я перепоручил это. Я не мог знать и не знал содержание записи.
Очень жалею, что в тот момент, в тот день не мог понять состояние Салтанат. Она крепко сжала мою руку, возможно, просила о помощи. Я заметил, что левый глаз был опухшим. Мое воспитание не позволяло мне разглядывать Салтанат в упор. Я давно знал, что Бишимбаев бил Салтанат, но мой скромный казахский менталитет не позволял мне вмешиваться, ведь он намного старше меня.
Где-то в 13:00 Бишимбаев позвонил мне и попросил принести сигареты, воду и лекарства. Лекарства и сигареты передал Бишимбаеву, Салтанат я не видел. Бишимбаев накричал на меня, почему ресторан работает. Я удивился, передал требование администратору. Думал, что Бишимбаев хотел избежать лишнего внимания посетителей и персонала к Салтанат. Я никогда не вступал в споры с Бишимбаевым, не мог себе этого позволить. Затем около 13:30 решил спуститься вниз и пообедать. Потом пришло сообщение от Бишимбаева с просьбой удалить все видеозаписи.
Это не соответствует действительности. Утверждается, что я будто знал о смерти и что я пытался замести следы. Но это не правда. Вообще, откуда взялось, что в момент удаления видеозаписей я был в курсе о смерти Салтанат?
До этого я видел Салтанат только два раза – когда приносил одеяло и когда Бишимбаев попросил помочь им уехать. Последний момент, когда я видел Салтанат, она была жива, крепко сжала мою руку.
Получается, что Салтанат в момент удаления записей была жива. Я об этом не знал и не мог знать. Когда я ее видел в последний раз – она была жива. В обвинительном акте нигде не говорится, что я видел Салтанат живой. Я признаю, что Бишимбаев действительно просил удалить запись, и что я перепоручил это. Я не мог знать и не знал содержание записи.
Сообщение было таким: «Удали видеозаписи Гастроцентра». Не было никаких уточнений, что там есть, как я мог знать, что на ней записано? Как только я получил сообщение от Бишимбаева, тут же перепоручил Гульзаде. Я видел Бишимбаева без рубашки, Салтанат только в плаще. Я не мог знать, что там на видео. Если так посмотреть – я даже физически не мог посмотреть содержимое видеозаписи.
Если бы я знал, что на видео как Бишимбаев убивает Салтанат, и я был хладнокровным преступником, разве я бы перепоручил удалить запись?
Я не запрещал им открывать и смотреть видеозапись. Я не знаю, почему он просил удалить видео. Я подумал, что он не хочет, чтобы кто-то видел, как он вел себя всю ночь, буянил, чтобы сотрудники видели или это попало в соцсети.
За 2-3 месяца он просил удалить видео с камер в ЖК, где жила Салтанат, у них был скандал. Он не хотел, чтобы видели соседи или это попало в соцсети. Сейчас сотрудник КСК опровергает удаление видео.
По ее телефону — когда я был в серверной, Куандык написал, что не может найти телефон и попросил прийти в кабинку.
Я поднялся на 2 этаж, постучал. Куандык открыл дверь, и сделал шаг внутрь. Он стоял передо мной, закрывая дверь. Я не видел Салтанат. Он сказал, что не может найти телефон и попросил проверить общий зал и его машину. В общем зале телефона не было. Телефон лежал на панели машины. В этот момент он позвонил и спросил, нашел ли я. Я сказал: «Да».
Я рассказал Бишимбаеву, и он сказал, что она спит и давай подождем. Он позвонил то ли гадалке, то ли ясновидящей. Я иногда переводил ей деньги. Я верил и думал, что человек такого уровня, масштаба контролирует ситуацию, и если возникнут проблемы со здоровьем Салтанат, обязательно предпримет нужные меры.
К тому же Бишимбаев вел себя спокойно и уверенно продолжал встречаться с людьми. В частности с той девушкой. Все это успокаивало меня. Когда Бишимбаев сказал мне, что она спит, и я услышал, как ясновидящая говорила, что Салтанат просто отдыхает, ее мозг устал, все это успокоило меня.
Я был в общем зале, так как Бишимбаев просил присматривать за Салтанат – я 2–3 раза заглядывал в кабинку, Салтанат все еще лежала на диване. В то время я все еще думал, что она просто спит. Куандык часто обращался к ней.
Бишимбаев рассказал, что они пили, ссорились, и она до сих пор спит. Гульнур ответила, что она просто спит, и все нормально. Я слышал отчетливо, так как стоял рядом.
Примерно через 40 минут мне позвонил Бишимбаев и сказал, что у Салтанат нет пульса. Сказал срочно прийти. Я был в шоке от услышанного и сразу же побежал на 2 этаж. Я даже не помню, как спустился. В кабинке первое, что я увидел – он держал за руку Салтанат, сказал, что нет пульса и сказал мне тоже проверить пульс.
Я попытался проверить пульс, но не смог определить — есть пульс или нет.
Во-первых, я был сильно взволнован, напуган, даже в панике.
Во-вторых, у меня не было опыта в таких вещах. Раньше я не проверял пульс. Не был уверен, правильно ли я проверяю пульс.
Мне в голову пришло позвонить знакомому врачу из клиники Центр матери и ребенка. В тот критический момент, в панике, я несколько раз подряд звонил ему, говорил, что не могу найти пульс, спрашивал, правильно ли проверяю. Сейчас не помню точно, кто сказал – он или диспетчер скорой помощи, кто-то сказал попробовать проверить пульс на шее. Я проверил, но не смог определить.
Тогда я впервые заметил рану на шее – я уже говорил, что до этого момента я так близко не подходил к Салтанат. В тот момент Бишимбаев разговаривал с Гульнарой, с ясновидящей. Тогда я удивился, что он делает, почему звонит? Что она может сделать сейчас? Думал, почему не звонит в скорую помощь? Я сам со своего телефона позвонил в скорую помощь, объяснил ситуацию, затем по указанию диспетчера около 10-15 минут я делал реанимационные меры.
Положив руки на сердце Салтанат, я начал массировать, надавливать 10-30 раз. Все это время диспетчер скорой помощи находился на громкой связи. После я заметил, что приехала скорая, я выбежал на улицу встретить, вместе с бригадой скорой мы зашли внутрь.
И они сразу принялись за дело, начали оказывать реанимационную помощь. В это время Бишимбаев кричал, что в духе: «Салта, ты что, умерла, я тебя люблю». Он взял нож и попытался порезать себя. Я забрал нож из его руки. Бишимбаев продолжал кричать, говорил, что убьет себя. Я думал, что не справлюсь с Бишимбаевым, и позвал на помощь бармена. Вместе мы удерживали Бишимбаева до прибытия сотрудника полиции.
Я дал показания сотрудникам полиции, я ничего не скрывал, некоторые моменты вспомнил позже. Я рассказал все, не скрывая и не пытаясь оправдать его. Я не знаю, если в моих действиях или бездействии состав преступления. Но если вы посчитаете, что я виновен и должен был спасти Салтанат, то я готов понести наказание.
Почему вы ждали за дверью и не заходили в кабинку?
Салтанат была без одежды, когда Бишимбаев обернул ее пледом — только потом я зашел.
Вы спрашивали о причинах конфликта?
Нет, на ссору указало опухшее глаз Салтанат и беспорядок в VIP-кабинке.
Умеете ли вы самостоятельно удалять записи и почему не стали делать этого сами?
Там ничего трудного нет, мог бы и сам удалить, но мне проще было перепоручить Гульзаде.
Почему вы оставались работать у Бишимбаева, несмотря на его трудный характер?
Нужно было кормить детей, содержать семью.
До приезда полицейских вы договоривались с Бишимбаевым, какие показания давать?
Нет.
Вы искренне давали показания?
Да.
А как тогда получилось, что в первоначальных показаниях вы не говорили плохо о Бишимбаеве?
В первый день мне было страшно. На второй день мне предоставили адвоката — и он говорил: «этого не говори», «так не говори». Потом я понял, что он общался с адвокатами Бишимбаева. Тогда я отказался от него и решил давать правдивые показания, даже если будут осужден.
Кто для вас набирал и напечатал текст показаний, которые вы зачитали сегодня?
Я на бумаге написал на казахском языке, затем адвокат перевел и распечатал.
Вы по просьбе Бишимбаева искали таблетки атаракс?
Да, он позвонил мне с трассы, попросил найти аптеку. Нашел через справочную и передал данные Бишимбаеву. Кому предназначались таблетки — не знаю
