На процессе, где Куандык Бишимбаев обвиняется в зверском убийстве жены Салтанат Нукеновой, были озвучены его показания. Из них следует, что последние моменты жизни Салтанат были связаны с трагическим инцидентом в ванной комнате, где она получила фатальные травмы, как делился подсудимый, передает корреспондент Bizmedia.kz.
Полный текст о том, что говорил Бишимбаев, читайте здесь.
Мы были в VIP-зале №1. Салтанат начала эскалировать, говорить на повышенных тонах, кричать. Чтобы маляры в другом зале не слышали, я сказал: «Давай перейдем в туалет, там тебя не будет слышно, неудобно, люди в зале».
Мы сели на пол, я был ближе к унитазу, чуть дальше Салтанат. Я слушал ее. Она завелась, начался разговор на повышенных тонах. У нее появились эмоции, она вернулась к теме своих прошлых отношений, к теме ревности, тому, что мы летом расстались и т.д. — «Ты меня все время позоришь, выставил меня так».
То спокойно, то громко, то крича (разговор шел). Я говорю: «Что ты конкретно хочешь? Давай поедем либо домой, либо разъедемся». Она поменяла риторику и стала говорить: «Я готова в другом формате продолжать поддерживать отношения, может, мы разъедемся, будем парой, но будем жить в разных квартирах».
Она задает провокационный вопрос: «Почему ты не хочешь, чтобы я уходила?». Я говорю: «Я хочу, чтобы мы сохранили отношения, через 3 дня мы опять помиримся, но за это время наделаем столько, что опять будем ругаться». Она вернулась к теме: «Может, тебе жалко подарков, которые ты мне сделал? Я тебе все верну».
Я: «Можешь не возвращать, просто выкинь их, если они тебе не нужны». Я не знаю, что произошло с ней. При мне она начинает снимать серьги, обручальное кольцо, часы, браслет. Это были символичные подарки — каждая вещь была с любовью подарена. Она бросает все в унитаз. Я обалдел.
Она демонстративно встала и спустила это все в унитаз. Мне было очень больно, потому что там и сами вещи дорогие, но суть даже не в стоимости, каждая вещь была символом любви, мой подарок. Я потерялся, у меня все упало.
Она села и наблюдает за моим состоянием. Я не знал, что делать, смотрел на нее, и реплика была такая: «Я пойду что-то попить принесу». Потому что что сказать, я не знал, я потерялся. Я побрел в сторону бара. Я был потерян, схватил первую попавшуюся бутылку, побрел назад. Маляры работали, я спросил у них: «Есть у вас зажигалка?». Потому что стрессовая была ситуация, хотелось покурить. Они сказали: «Нет».
Я зашел в VIP, я хотел открыть дверь туалета, смотрю — она закрылась изнутри Салтанат. Я слушаю — оттуда (из закрытого туалета) какой-то шум, крики, как будто удары об стену, мат-перемат. Я стал стучаться: «Салта, открой». Там что-то шумит, грохочет, я стал бить по двери сначала кулаками.
Она подбежала к двери, стала материть: «Это ты, это ты меня довел». У меня началась агрессия, я стал руками бить по двери. Я в этом состоянии схватился за штатив от колонки. Это все моментально как-то эскалировало. Я стал бить по двери — там появилась дырка. И я вижу, что она открыла дверь изнутри.
Я откинул штатив, зашел. Она взъерошена, в мыле, я заведен. Она стала кричать на меня, я тоже кричал матом: «Ах ты, такая-сякая». Она кинулась на меня, порвала мне рубашку. Я толкнул ее, она ударилась об стену. Когда она кинулась в очередной раз, я тоже порвал ей рубашку.
Она разозлилась, стала снимать рубашку — эта одежда как раз была куплена перед концертом. И, видимо, желая обидеть меня, стала снимать ее с себя, бросила ее в меня. Я не сдержался — дал ей пару пощечин. Это все очень быстро происходило. Она сказала: «Я и штаны сниму». Я схватил ее за пояс: «Не надо этого делать». Она была лицом к унитазу.
Когда она дергала вниз штаны, я разозлился и отпустил ее — получился противовес, она думала, что я буду держать, и дернула, а я отпустил, штаны у нее слетели, она потеряла равновесие, стала заваливаться в сторону унитаза, она полетела сначала об стену и лицом упала на унитаз.
Очень сильный был удар.
Она отскочила от унитаза и упала на пол. Я опешил. Она секунд 10-15 рядом с унитазом лежала, штаны болтались уже ниже колена. Это все происходило… сколько это было по времени, я не могу сказать. Она лежала, но глаза у нее были открыты. Она начала медленно вставать.
Я не помогал. Я увидел, что там часы. Я вернусь назад — когда она все смывала в унитаз, я увидел, что часы и обручальное кольцо не смылись. Она тогда заглянула и достала их и бросила их на пол. И далее, когда она вставала, я увидел под ней часы.
Второй раз, когда она начала подниматься после двух падений, я помог ей — прислонившись к стене, она сидела. У нее образовался порез, начался кровотечение — я не знаю, после какого из этих падений он появился.
Я спросил: «Ты в порядке?» Она молчала. На лице видимых следов падения не было, я заметил только порез. Я принес салфетку и промокнул кровь, которая стала течь под подбородком (речь про порез).
Она сидела уже голая, только в штанах. Она смотрела на меня, я на нее. Я вышел, оставив ее в таком положении. У меня была порвана рубашка, я снял ее, надел пиджак. Я спросил у маляров снова зажигалку, я хотел покурить. Они сказали: «Нет».
