Сегодня, 26 июня, в Астане проходит судебное заседание по делу Куандыка Бишимбаева и Бахытжана Байжанова. Они и их адвокаты не согласны с приговором от 13 мая 2024 года. Об этом сообщает Bizmedia.kz.
Во время апелляционного суда выступил адвокат потерпевшей стороны Игорь Вранчев.
Я постараюсь донести в форме тезисов, исходя из тех доводов, которые были стороной защиты, отражены в репутационных жалобах, ну и сегодняшнем выступлении. Чтобы было более понятно, я начну по хронологии.
Сегодня сторона защиты Бишимбаева заявила о том, что первые нарушения были допущены на предварительном слушании. Эти нарушения выражаются в том, что стороной защиты было заявлено ходатайство о признании недопустимым доказательством заключения номер 2 дополнительной комиссионной экспертизы по тем обстоятельствам, которые были приведены. Здесь я хочу отметить, что порядок признания недопустимыми и последующего исключения доказательств строго регулируется Уголовно-процессуальным кодексом.
На стадии судебного рассмотрения это право суда признать либо не признать доказательство недопустимым. И только признав доказательство недопустимым, оно подлежит исключению и не оглашается в присутствии присяжных заседателей в ходе судебного разбирательства. В данном случае доказательство не было признано недопустимым. Соответственно, доводы стороны защиты о том, что оно не подлежало исследованию, я считаю необоснованными.
Далее было указано, что постановление о назначении данной экспертизы Бишимбаев не был ознакомлен. Но эти обстоятельства также разбирались в ходе судебного заседания. В ходе удовлетворения моего ходатайства о назначении дополнительной экспертизы было вынесено соответствующее постановление лицом, осуществляющим досудебное расследование. С этим постановлением были ознакомлены защитники на тот момент, адвокаты Бишимбаева. Эти защитники также представили ходатайства о постановке перед экспертами дополнительных вопросов, которые впоследствии были включены. Таким образом, утверждение о нарушениях в этой части я считаю необоснованным.
Далее было сказано, что суд, нарушая требования статей 648 и 650, обязан был принять меры исключения ознакомления присяжных заседателей, в том числе с заявлением Байжанова о том, что на него в ходе досудебного расследования оказывал давление Бишимбаев и гражданин Мусин. Согласно части 6 статьи 650 УПК, не подлежат исследованию с участием присяжных заседателей обстоятельства, связанные с прежней судимостью подсудимого, признанием его лицом с психическими и поведенческими расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ, а также иные обстоятельства, способные вызвать предубеждение у присяжных заседателей.
Часть 7 данной статьи предусматривает соответствующую ответственность, которая наступает после предупреждения. Адвокат Газымжанов, сославшись на разъяснение, данное в пункте 10 нормативного постановления Республики Казахстан от 23 августа 2012 года №4 о практике применения судами законодательства, регламентирующего производство по уголовным делам существенных присяжных заседателей, пояснил, что не подлежали рассмотрению в присутствии присяжных заседателей заявления подсудимых об оказании на них в ходе предварительного следствия физического или психического воздействия.
Однако в данном случае я считаю, что адвокат Газымжанов несколько исказил норму вышеуказанного нормативного постановления, поскольку заявления не подлежат рассмотрению в присутствии присяжных, если они повлияли на содержание полученных доказательств. Стороной защиты не было приведено доказательств того, что заявление Байжанова повлияло на содержание полученных в ходе досудебного расследования доказательств. Поэтому данный довод также считаю необоснованным.
Теперь касательно самого важного, наверное, довода стороны защиты о том, что были допущены нарушения при формировании коллегии присяжных заседателей и якобы не была проведена жеребьевка. Порядок формирования коллегии присяжных заседателей у нас регулируется главой 76 УПК.
Я не совсем понимаю: мы, вроде бы, все были в одном процессе. Как не было проведено жеребьёвки? Каким образом тогда каждому из присяжных заседателей был присвоен номер? Мы знаем, что в соответствии с вышеуказанной главой УПК номера присваиваются присяжным заседателям путём извлечения билетов из урны, что и было сделано, в том числе и запасным присяжным заседателем.
Другой вопрос возникает: инициатором рассмотрения дела судом с участием присяжных заседателей был сам Бишимбаев. Как он и заявлял на предварительном слушании, он хотел, чтобы дело было рассмотрено максимально беспристрастным составом. Если сторона защиты усмотрела на важном этапе какое-либо нарушение, связанное с формированием коллегии присяжных заседателей, она в первую очередь должна была обратить на это внимание суда и гособвинителя. Нарушение, допущенное на этом этапе, могло бы стать существенным основанием для изменения приговора.
Этого сделано не было. Соответственно, данная процедура нарушена не была. Присяжные получили соответствующие номера в результате извлечения из урны.
Далее хочу обратить внимание на некую противоречивость. Я склонен думать, что это целенаправленное введение в заблуждение суда и апелляционной инстанции. Защитники Бишимбаева говорили о нарушениях с самого начала, с предварительного слушания, с формирования коллегии присяжных заседателей. Но сегодня мы услышали от адвоката Мазанова, что суд сохранял объективность до 8 апреля, а с 9 апреля якобы перестал сохранять объективность и стал вести процесс с обвинительным уклоном.
Так вот, если суд до 8 апреля сохранял объективность, по мнению стороны защиты, о каких нарушениях до этого периода может идти речь, в том числе и допущенных на предварительном слушании на этапе формирования коллегий присяжных?
С учётом замечания адвоката Рамазанова, все доводы сводятся на нет. Не совсем понятно было заявление адвоката Рамазановой о том, что представитель потерпевших в ходе судебного заседания 9 апреля признался в непроцессуальном контакте. Я не помню, кто из нас признавался и в непроцессуальном контакте с кем.
Сегодня было заявлено, что юридический консультант Омарова, как представитель потерпевшей, не имела права принимать активное участие, так как она не адвокат. Но часть 4 статьи 76 УПК не делает разницы в участии представителя потерпевшего, будь то адвокат, законный представитель, юридический консультант либо представитель юридического лица. Представитель потерпевшего наделяется теми же правами, что и сам потерпевший. Никакого нарушения в данном случае допущено не было.
В ходе судебного заседания также обсуждалось, почему сторона защиты Бишимбаева считает заключение номер 2 дополнительной судебной комиссионной экспертизы недопустимым в качестве доказательств. Указывается, что оно якобы противоречит первоначальному заключению. На самом деле никаких противоречий нет. Заключение выполнено в силу требований части первой статьи 287 УПК для устранения недостаточной ясности первоначального заключения.
Эксперт Халимназаров в ходе судебного заседания пояснил, в какой части комиссионная экспертиза проводила исследования и устраняла неясности первоначального заключения. Утверждение о том, что этого нельзя было делать, является голословным, как и заявление стороны защиты о том, что суд снимал вопросы защиты.
Но на самом деле…
Те вопросы, которые были сняты, я считаю, что они были обоснованно сняты, потому что они не имели оснований, не имели отношения к предмету судебной экспертизы и больше строились на эмоциональной нездержанности по отношению непосредственно к самому эксперту Халимназарову. Также довод касательно ограничения стороны защиты, а именно допросов экспертов, свидетелей, чьи показания могли быть значимы для защиты.
Заявленное судом ходатайство о допросе экспертов, принимавших участие в первоначальной экспертизе, было обоснованно отказано, поскольку по делу у нас конечная экспертиза — это дополнительная экспертиза. С учетом мнений всех участников процесса было принято решение о том, что в случае каких-либо неясностей в результате допроса эксперта Халимназарова будут вызваны эксперты, которые проводили первичную экспертизу. Но ни у кого, за исключением стороны защиты, не возникло вопросов к неясности либо к непониманию того заключения, которое было сделано в ходе дополнительной экспертизы.
Поэтому я считаю, что отказ был обоснован, поскольку устранены все те пробелы, устранены все те обстоятельства, которые необходимо было выяснить в ходе непосредственно допроса эксперта. Также в апелляционных жалобах было указано о том, что было отказано в производстве и допросе специалистов, которые на договорной основе проводили исследования для стороны защиты. В данном случае я считаю данный отказ суда в силу требований статьи 374 УПК обоснованным, поскольку допрос специалистов возможен только после оглашения заключения для разъяснения, уточнения или дополнения тех вопросов, которые отражены в заключении. Кроме того, само заключение должно быть признано доказательством по делу, чего сделано не было.
И в этой ситуации я считаю, что если судом было отказано в приобщении в качестве доказательств заключения специалистов, полученных стороной защиты на договорной основе, то и вызов, и их допрос в суде становятся процессуально невозможными, даже в случае обеспечения явки данных лиц.
Касательно допроса свидетеля Тасовой, которая не была включена в список обвинения и, по мнению стороны защиты Бишимбаева, нарушает право защиты на подготовку к допросу. Свидетель Тасова была допрошена в суде по ходатайству потерпевшей стороны, и это ходатайство было судом удовлетворено, поскольку в силу требований части 1 статьи 362 УПК судья выясняет у сторон о наличии ходатайства о вызове новых свидетелей, экспертов, специалистов и с требованием вещественных доказательств, документов. Данное ходатайство было заявлено нашим коллегой Умаровой, оно было удовлетворено и, соответственно, явка с нашей стороны данного свидетеля, данного лица была обеспечена, в связи с чем суд вполне обоснованно допросил ее. И те обстоятельства, которые были отражены в ее телефоне, также были предметом исследования в ходе ее допроса и законно приобщены к материалам уголовного дела.
Также было обращено внимание апелляционной коллегии на процессуальные нарушения в виде перебивания подсудимого и его защитников. На самом деле никакого перебивания в ходе допроса подсудимых либо выступлений защитников не было. В силу требований норм УПК каждая сторона имеет право заявлять возражение, в том числе на этапе, когда оппонент, либо по мнению заявившего возражение, выходит за рамки рассматриваемого дела либо по иным основаниям. Это и было сделано, это не было перебиванием.
Аналогично и в нашу сторону, когда мы выступали, сторона защиты также обращалась к суду с определенными возражениями. В этой ситуации я считаю, что нет абсолютно никаких нарушений. Теперь хотелось бы остановиться на заключении специалиста Тлинисова, хотя оно не было приобщено к материалам уголовного дела. Сторона защиты на протяжении как главного судебного разбирательства, так и после оглашения приговора и сегодня делает акцент на этом заключении.
На самом деле, я с нашей стороны был одним из сторонников того, чтобы данное заключение было приобщено к материалам дела, поскольку оно нисколько не опровергает ни первичное, ни дополнительное заключение экспертизы, выполненной экспертом Халимназаровым. Наоборот, оно усиливает эти заключения, так как специалист подтверждает диагноз, который был установлен по причине смерти, и подтверждает время ее наступления — 6-8 часов.
Адвокат, давайте так, это неисследованное доказательство, оно не приобщено. Давайте по-другому, пожалуйста, выступите.
Хорошо, уважаемый суд. Наша сторона считает, что неисследованными доказательствами сторона защиты пытается манипулировать сознанием общества, утверждая, что суд прошел с обвинительным уклоном и что необоснованно отклонялись доказательства, полученные стороной защиты, оправдывающие Бишимбаева.
По Байжанову моя коллега Уразбахова уже выступила, но я сделаю небольшое дополнение, исходя из определенных нестыковок в выводах стороны защиты. Один из защитников, ссылаясь на дополнительное заключение, указал, что время смерти установлено и смерть наступила в интервале от трех до пяти часов. Второй защитник указал, что время смерти не установлено.
Если вернуться к материалам уголовного дела и показаниям Байжанова, его защитник сегодня также показал, что ближе к 19 часам Бишимбаев позвонил Байжанову и сообщил о том, что у Салтанат не прощупывается пульс. В 19:54 скорая помощь прибыла и диагностировала факт наступления смерти.
Если учитывать, что сторона защиты Байжанова не оспаривает заключение дополнительной экспертизы и указывает, что время смерти — приблизительно от 6 до 8 часов, то это время смерти выпадает на период с 12 до 13 часов. В это время активные действия начинают у Бишимбаева: он отдает указания Байжанову сделать манипуляции с телефоном, появляется нашатырь и все остальное.
Уважаемый суд, я полагаю, что коллегия ознакомлена с доводами апелляционных жалоб и со всеми доказательствами, которые послужили основанием для мнения присяжных заседателей о признании подсудимых виновными в инкриминируемых им деяниях. Наказание, назначенное судом, полностью соответствует требованиям уголовного кодекса.
Поэтому прошу апелляционные жалобы стороны защиты осужденных оставить без удовлетворения, а приговор суда оставить в силе. Спасибо.
