Рядовых граждан и элиту Казахстана раздирают, несмотря на высказанное президентом однозначное пожелание, сомнения: стоит ли строить в стране атомную электростанцию (АЭС), анализирует Bizmedia.kz.
От сжигания угля нужно постепенно отказываться – здесь альтернатив нет. Нефть и газ, при условии применения новейших технологий можно будет применять, особенно, газ, еще десятилетие. Чистую атомную электроэнергию – еще дольше.
ВИЭ – наше будущее, но пока малосильное, растить нужно. Везде нужны деньги, но горизонты использования инвестиций – разные. Может, пора уже сесть и посчитать, учитывая провалы неопределенности, и решить, строить ли стране АЭС или подбросить пятак в том кабинете, где вопрос решается?
Первые в мире по добыче урана
Сейчас атомная энергия в Казахстане не используется, при том, что запасы урана в стране, находящиеся в основном, в Туркестанской, Кызылординской, Акмолинской областях и Мангыстау по данным МАГАТЭ, оценены в 900 тыс. тонн.
Казахстан занимает первое место в мире по добыче урана. Объем добычи за 2022 год составил 21,3 тыс. тонн. По итогам I кв. 2024 года производство урановой продукции выросло, по данным Минэнерго, по сравнению с I кв. 2023 года, на три четверти до 79 тонн, в том числе в виде таблеток, выросло в 2,4 раза до 76 тонн, в виде порошков диоксида урана – сократилось в 4,6 раза до 3 тонн.
Отметим, что одна топливная таблетка из диоксида урана массой 4,5 г выделяет энергию, эквивалентную сжиганию 500 куб. м природного газа или 0,5 тонн нефти.
Казахстан производит с 2022 года ещё и тепловыделяющие сборки для работы атомных электростанций. Первая партия таких сборок поставлена в том же 2022-м, в Китай.
АО «Ульбинский металлургический завод», входящее в состав АО «НАК «Казатомпром», предоставляет услуги по производству порошков оксида урана и топливных таблеток для энергетических реакторов, а также перерабатывает трудноизвлекаемые ураносодержащие материалы.
В углеводородной генерации доля себестоимости сырья составляет порядка 60-70%, а в атомной — не более 10%. По сравнению с ВИЭ, АЭС работает круглый год, а объекты ВИЭ очень зависят от погоды и времени суток. То есть, коэффициент использования установленной мощности АЭС – более 90%, а у ВИЭ – не более 25-35%.
Атомная энергетика позволяет сделать вклад в борьбу с изменением климата и снижением мировых объемов выбросов парниковых газов при развитии технологий чистой генерации. В отличие от ВИЭ, она практически не зависит от погодных условий и надежна.
В 2022 году для строительства АЭС составлен «шорт-лист» проверенных реакторных технологий поставщиков из таких стран, как Китай (CNNC), Россия (Росатом), Корея (KHNP), Франция (EDF). В 2023 году должна была быть выбрана реакторная технология.
Оптимальным районом размещения АЭС, только поколения 3 и 3+, рекомендован Жамбылский район Алматинской области. В 2023 году вопрос выбора района размещения АЭС должен был быть вынесен на общественные обсуждения. Рассматривался и поселок Улькен на берегу озера Балхаш в Алматинской области, и Курчатов на Иртыше в Абайской области — как точка для строительства второй АЭС.
Базовая ядерная инфраструктура в Казахстане есть: законодательство, системы управления, национальной аварийной готовности и реагирования, обучения персонала, говорят эксперты.
МАГАТЭ, в итоге миссии по оценке готовности инфраструктуры к строительству АЭС в 2023 году, сочла, что в Казахстане есть понимание вопросов инфраструктуры: обновлен «Закон об использовании атомной энергии», есть комитет по атомному и энергонадзору и контролю, функционально независимый от Минэнерго, дала рекомендации и обозначила области, требующие дальнейшей проработки.
Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет
С формированием же в стране позитивного отношения к атомной энергетике — правительство, будущий владелец или оператор АЭС, если он выбран, и регулятор, видимо, недорабатывают.
Вопрос о строительстве атомных электростанций, заявленный президентом как необходимый, ибо Казахстан нуждается в «чистой» атомной электроэнергии, без АЭС есть большая вероятность потери всей экономики страны и рассматриваемый правительством, вызывает сомнения граждан в достаточности квалифицированных специалистов, в безопасности атомной энергетики — не все готовы, чтобы у них под боком стояла АЭС. И эти граждане – не только простые казахстанцы, но и, например, глава фонда «Самрук-Казына».
Так, в июле 2023 года министр энергетики Саткалиев в кулуарах правительства рассказал о том, насколько будет обеспечена безопасность на АЭС в случае ее строительства на фоне аварии на ТЭС МАЭК, а чуть позже глава фонда «Самрук-Қазына» усомнился в необходимости строительства АЭС в Казахстане.
Нурлан Жакупов говорил о том, что АЭС может стоить десятки миллиардов долларов, строительство займет порядка 10 лет и неизвестно, потянет ли Казахстан такой тариф, что АЭС должно находится около хорошего большого водоема, а Каспий уже отходит, Балхаш мелеет, а через 10 лет, когда АЭС построят, вдруг воды не будет?
А исполнительный директор Ассоциации KAZENERGY Дамир Нарынбаев в выступлении на форуме стейкхолдеров по перспективам развития атомной энергетики в Казахстане 28 мая 2024 года отметил: «Углеродная нейтральность к 2060 году подразумевает отказ от угля. Но реалии таковы, что более 60% выработки электро- и тепловой энергии в нашей стране приходится на этот ресурс. Соответственно, в ближайшей перспективе будет сложно отказаться от угля. (…) Чем заменить? Возможно, атомная энергетика может стать основой для замещения угольных мощностей».
То есть, снова «возможно». На модернизацию угольной генерации средств, видимо, нет. Позже Нарынбаев предложил: «Как один из вариантов (финансирования угольной генерации – Bizmedia.kz) предлагается разработать механизм финансирования за счет крупных потребителей. Что я имею в виду? Допустим, какая-то группа потребителей, к примеру, предприятие или майнинговый центр, которым постоянно требуется мощность, готовы выкупить ее сразу, например, на год вперед, возможно, по более высокой цене. То есть станцию прокредитует, иначе говоря, ее же крупный потребитель, готовый внести предоплату или даже вложиться в какую-то определенную мощность».
Энергопереход – не такой быстрый, как думали раньше
С момента подписания в 2016 году Парижского соглашения по климату практически каждое государство разработало среднесрочные задачи и долгосрочные стратегии низкоуглеродного развития.
В итоговом документе Парижского соглашения 2023 года упоминается справедливый и планомерный отказ от ископаемых видов топлива в рамках глобальных действий по борьбе с изменением климата.
Финальный документ, одобренный Парижским соглашением, не устанавливает запрета на использование переходного топлива, что позволяет природному газу и атомной энергетике сыграть ключевую роль в сокращении выбросов парниковых газов и служить связующим звеном между углеродоемкой экономикой прошлого и экологически чистым будущим.
В рамках энергоперехода от старых генераций к ВИЭ, спрос на уголь будет падать первым. Тем не менее, всем странам этот путь пройти придется.
«В мире, кроме Казахстана, есть еще страны, где огромные запасы угля, но они строят ВИЭ. К ним относится, например, Китай», — говорит экс-президент KEGOC Асет Наурызбаев.
Китай в год потребляет 1 370 млн т угля, что составляет 27,7% мирового потребления. По запасам угля Китай занимает 3-е место в мире после США и России, в млн тонн: США — 238 308, Россия — 157 010, Китай — 114 500, Индия — 58 600, Австралия — 76 200, Южная Африка — 30 408.
Но на Китай и приходилось 54% мирового потребления угля и бурого угля в 2022 году. Еще 14% потребляла Индия, 8% — Европа и 6% — США. Китай выделил термоядерную энергетику как приоритет в вопросе энергобезопасности, став мировым лидером по числу патентов в области термоядерного синтеза.
Казахстан по запасам углей входит, по его официальным данным, в ТОП-10 стран мира, уступая лишь Китаю, США, России, Австралии, Индии, ЮАР, Украине.
Понятно, что общемировое потребление угля будет сокращаться не такими темпами, как изначально прогнозировали в Европе, но снижаться будет.
Казахстану следует создать новую стратегию для угольной отрасли, учитывающую постепенное снижение добычи. Внезапная остановка добычи угля или резкие изменения в энергетике могут вызвать серьёзные проблемы.
Угольные станции должны учитывать, по мнениям экспертов, требования по выбросам. Генерирующие компании должны заниматься повышением эффективности, переходить на сверхкритику, улавливание, захоронение. В перспективе, наверняка будет сертификация, придется покупать квоты.
Если делать когенерацию, то с акцентом на ТЭЦ, на которых с каждым годом оборудование только стареет. Поэтому, не останавливаясь, нужно продлевать модернизацию: можно все сносить под корень и ветряки ставить, а можно модернизировать и повышать эффективность. Нельзя ориентироваться только на ВИЭ, Казахстан должен идти своим путем. Как, например, Евросоюз, в котором в 2023 году сократился спрос на газ в генерации из-за большей доли ВИЭ и угля.
ВИЭ-генерация
Может ли вообще Казахстан обойтись только ВИЭ?
Безусловно, да. Калифорния перейдет к 2035 году, скорее всего. Мы — позже, считает Наурызбаев.
При этом в части ВИЭ-генерации у Казахстана также есть большой потенциал. Сегодня в Казахстане действует 146 объектов ВИЭ общей мощностью 2,8 ГВт. Министр энергетики Саткалиев отмечал на обсуждениях в парламенте, что возобновляемая энергетика показывает устойчивый рост, ее установленная мощность выросла со 178 МВт в 2014 году до 2868 МВт в 2023 году. По итогам 2023 года объем электроэнергии, выработанный объектами ВИЭ, составил 6,675 млрд кВт⋅ч, или 5,92% из общего объема производства электроэнергии, а с учетом больших ГЭС он составил 13,7%.
Отметим, что потенциал ВИЭ ограничен необходимостью развития электросетей и систем резервирования, выделением огромного количества земли и дефицитных минеральных ресурсов.
Казахстан планирует увеличить долю зеленой энергетики к 2030 году до 15%, а к 2050 году до 50%, с учетом альтернативной энергетики. «Ввод в эксплуатацию пяти крупных проектов ВИЭ общей мощностью 5 ГВт запланирован на 2029–2030 годы», – говорил Саткалиев.
По его словам, климат в Казахстане благоприятен для строительства ветряных электростанций из-за наличия ветровых коридоров со скоростью ветра более 5 м/с, что необходимо для работы ветряных турбин, особенно в Каспийском и южном регионах, районах Шелекского коридора и Джунгарских ворот.
По оценкам экспертов, энергетический потенциал ветроэнергетики в Казахстане составляет не менее 920 млрд кВт⋅ч в год.
Потенциал солнечной энергии в южных регионах — около 2,2–3 тыс. солнечных часов в год, что позволяет быть конкурентоспособными с самыми солнечными странами в мире. Наиболее предпочтительные районы размещения солнечной генерации — Приаралье и южные области Казахстана.
Причем, как отмечает наш эксперт Наурызбаев, технологии строительства ВИЭ и энергия, генерируемая ими, подешевели за последние 15 лет — в десять раз, примерно.
