Когда японские акции, наконец, возвращаются к прежним высотам, это напоминает о времени, когда каждый житель страны казался миллионером на фондовом рынке — токийская парковка стоила больше, чем Центральный парк в Нью-Йорке, а будущее мерцало как бесконечная вечеринка, сообщает Bizmedia.kz.
После трех десятилетий утихающей дефляции сложно представить, насколько бурным был пузырь 1980-х годов в Японии и как спекуляции изменили ее сдержанную культуру.
Казукуни Ямазаки, 87-летний инвестор и бывший сотрудник Nomura Securities, вспоминает, что на первом этаже его дома было цифровое табло с ценами на акции.
«Все, включая группы молодых сотрудниц, смотрели на него, проверяли цены и визжали от восторга», — рассказывает он. — «Это было безумие, когда все мечтали о членстве в гольф-клубе за 500 миллионов иен, хотя никто из нас не увлекался гольфом».
В 1989 году 500 миллионов иен равнялись примерно 3,5 миллионам долларов.
«Это было нормально — сделать однодневную поездку на Хоккайдо и просто пообедать раменом».
Хоккайдо находится в 831 км на север от Токио, поэтому это путешествие походит на переезд из Парижа в Барселону.
Средний курс Nikkei начался с отметки 6 867 в 1980 году и закончился на 38 915 в конце десятилетия. Каждый год он рос, привлекая спекулянтов, и достиг своего пика в 1988 и 1989 годах соответственно — рост на 40 % и 29 %. В четверг Nikkei, наконец, превысил пик 1989 года, поднявшись выше 39 000.
На пике своего развития японские акции составляли 45% всемирного фондового рынка, превосходя Соединенные Штаты с их 33%. Сегодня этот показатель снизился до 6%, и стоимость Nikkei даже не достигает совокупной стоимости технологических гигантов Apple и Nvidia.
Японская экономическая лихорадка также затронула рынок недвижимости. Только в 1987 году цены на землю в Токио выросли на 58%, что привело к тому, что один квадратный метр в престижном районе Гинза стоил 32 миллиона йен, или около 230 000 долларов.
Площадь в 3,4 квадратных километра, занимаемая Императорским дворцом, оценивалась выше, чем вся недвижимость в Калифорнии.
В 1987 году рост капитала от акций и недвижимости превысил 3,4 триллиона долларов, что составляло около 40% годового ВВП.
«Раньше я потратил 1000 долларов на кошку в подарок девушке, но сейчас не стал бы тратить и 20 долларов на подарок жене», — отмечает Майк Аллен, директор по исследованиям компании Azabu Research, который начал работать в Barclays в Токио в 1987 году. — «Люди совершали глупые траты, поскольку мы считали, что это никогда не закончится».
«Мы все понимали, что это безумие, но не могли объяснить почему».
Быстрое накопление богатства и промышленной мощи породило множество бестселлеров и голливудских фильмов, предсказывающих будущее Японии.
В одной характерной сцене из криминальной драмы Ридли Скотта «Черный дождь» 1989 года японский полицейский говорит нью-йоркскому детективу Майклу Дугласу, что Америка больше не является производителем.
Однако земельный пузырь был надут горой долгов: объем кредитов на недвижимость от небанковских кредиторов вырос с 22 триллионов иен в 1985 году до 80 триллионов иен к концу 1989 года. Крах цен привел к тому, что эти долги стали необеспеченными кредитами и стали угрозой для финансового сектора, что стало одной из основных причин длительного экономического спада. В долгие годы низкого экономического роста, низких заработных плат и быстрого старения населения японцы перестали обращать внимание на пузыри, будь то на рынках или в бутылках.
«В 1989 году Япония была убеждена, что все идет по плану, что Япония завоюет мир», — говорит Джеспер Колл, глобальный представитель Monex Group и экспат с 1986 года. — «На сей раз обстановка совсем другая, потому что, хотя глобальные инвесторы видят в Японии много возможностей, внутренние инвесторы все еще крайне скептически настроены».
