Сегодня Сенат одобрил резонансные поправки в законодательство, запрещающие пропаганду «нетрадиционной любви» среди детей и подростков. Резонансная тема вроде бы закрыта, но несколько вопросов повисают в воздухе.
Вопрос первый. Что, собственно, будет считаться «пропагандой», если сами по себе нетрадиционные сексуальные отношения не попадают под запрет? Объяснения вице-министра Минкультинформа Евгения Кочетова, на наш взгляд, всех точек над i не расставляют.
«Если двое мужчин идут, взявшись за руки, и они выложили это в соцсети — то это, разумеется, пропагандой не является. Однако если эти двое мужчин идут за руки и приглашают присоединиться к их сообществу, то тогда это будет оцениваться как пропаганда», — говорит чиновник.
Есть вопрос «вдогонку»: а что именно будет считаться «приглашением»? Довольные лица парочки? Или слова: «Мы, Коля и Вася, а как вариант — Маша и Оля, счастливы быть вместе! Смотри на нас и завидуй молча!»? А если Коля с Васей / Маша с Олей, молча держась за руки, подходят к элитному авто, садятся в него и укатывают, счастливо смеясь? А если они же сидят в обнимку на диване, слушая великого композитора-нетрадиционала Петра Чайковского, рок-идола (из тех же) Фредди Меркьюри или смотря некогда культовую «Горбатую гору»? При желании все три ситуации можно истолковать как «пропаганду ЛГБТ»…
И здесь возникает второй вопрос, прямо следующий из первого: кто и, главное, на каком документальном основании будет, как говорится, отделять мух от котлет, то бишь пропаганду и вовлечение — от просто картинок крепкой мужской / женской дружбы и увлекательного совместного досуга? Скорее всего, на местном уровне это станет функциональной обязанностью сотрудников отделов внутренней политики акиматов, чьё служебное рвение нередко обратно пропорционально компетенции. Где гарантия, что они не примутся тотально зачищать онлайн- (а заодно и офлайн-) пространство? Тем более что, если судить по многочисленным комментариям в соцсетях, они не испытают недостатка в «сигналах» от бдительной общественности.
Вопрос третий. Появится ли для облегчения чиновничьей участи пошаговая инструкция — что считать пропагандой, а что нет? И кто будет утверждать такой документ? Здесь ясно только то, что ничего не ясно.
В самом деле, когда резонансные поправки ещё только выносились на депутатский суд, мажилисмен Елнур Бейсенбаев называл эту инициативу «консолидированным решением правительства, экспертного и гражданского сообщества». Не совсем логично, если практическое применение закона завтра полностью отдадут на откуп чиновникам. Но, с другой стороны, предыдущий опыт подсказывает: именно так и будет сделано. В крайнем случае будет учреждён пост очередного омбудсмена — по защите общественной нравственности. Это приведёт к росту жалоб (в том числе судебных) со стороны нетрадиционалов и нетрадиционалок и скажется на международной репутации страны.
Исходя из этого напрашивается вопрос четвёртый: что ждёт новый закон после подписания его президентом? Время, конечно, покажет. Но уже сейчас очевидно одно: скучно не будет…
