Принято считать, что высокая закредитованность населения – признак крайней бедности. В печатных и других медиа полно публикаций о «работающих бедных», вынужденных брать новые кредиты, чтобы покрывать ими старые.
На первый взгляд, статистика только подтверждает этот неутешительный для социального самочувствия тренд. За последние три года общий объём долгов граждан вырос с 5 до астрономических 18 триллионов тенге, то есть в 3,5 раза.
Закредитованность
Особенно любят «похайповать» на эту тему наши парламентарии – даром что ли их величают «народными избранниками»! По оценкам фракции партии «Ак жол» в Мажилисе, 8,4 миллиона человек имеют кредиты, что составляет более 80 % экономически активного населения, просроченная задолженность при этом превысила 1,4 триллиона тенге. Средняя сумма задолженности одного заёмщика — около 2 млн 195 тыс. тенге. Также отмечается, что годовая эффективная ставка вознаграждения (ГЭСВ) по потребительским кредитам может доходить до 56 %, а по микрозаймам — превышать 1000 %.
С другой стороны, есть мнения, что долговая нагрузка населения, измеренная долей долгов в ВВП, в Казахстане остаётся значительно ниже, чем в ряде развитых стран: примерно 15–16 % ВВП по некоторым оценкам. Выходит, всё складывается как в известной поговорке: «Что государству хорошо, то народу – смерть»? Этот тезис давно и усердно эксплуатируют политические популисты не только в Казахстане, но и в куда более развитых экономически странах. Что же хорошего для государства в потребительской закредитованности граждан?
Почему государству выгодно, чтобы люди брали кредиты?
Позитивных факторов в росте потребительского кредитования можно выделить несколько.
Во-первых, это поддержка потребительского спроса. Потребительские кредиты дают гражданам возможность покупать товары и услуги, даже если доходы не растут или растут медленно. Именно это, кстати, происходит сегодня в Казахстане, и именно это даёт возможность правительственным мужам делать хорошую мину при не всегда хорошей игре.
Действительно, кредит поддерживает внутренний спрос и позволяет работающему казахстанцу «протянуть» потребление между зарплатами. Таких сограждан – так называемых «работающих бедных» – в стране становится всё больше. Но в итоге, как это ни парадоксально, именно они стимулируют розничный рынок, импорт, сборы с НДС и, косвенно, бюджет страны через торговлю и потребление.
Во-вторых, потребкредитование увеличивает доходы финансовой системы и рост банковского сектора. Вот уж в этом, на первый взгляд, нет ничего общественно полезного: банкиры-«мироеды» только наживаются на кредитах под высоченные процентные ставки. Это так, но… не совсем. Банки получают высокую маржу благодаря высоким ставкам, особенно по беззалоговым займам. Это приносит им прибыль, часть которой поступает в налоговую систему через корпоративные налоги, дивиденды и т.п. Финансовый сектор расширяется, растут активы банков, генерируется доход с процентов и комиссий.
Фискальные мероприятия и доходы бюджета. Государство может получить выгоду через сборы налогов с процентов, сборы с операций, лицензирование финансовых организаций и др. Растущий кредитный оборот — это новые сделки, новые комиссии, новые банковские сборы. Часто рост кредитования ассоциируется с ростом экономической активности, торговой и промышленной выработки, что приносит и другие налоги — на прибыль, на оборот, на импорт товаров и т.д.
В-третьих (и это тоже звучит вроде бы странно), закредитованность укрепляет политическую стабильность и социальную устойчивость. Логика проста: позволяя гражданам брать кредиты, власть даёт им возможность поддерживать привычный уровень жизни, несмотря на рост цен, инфляцию или падение доходов. Рассрочка, кредиты на товары первой необходимости — всё это воспринимается как облегчение экономической нагрузки.
С экономической, да и с политической точки зрения, с этим трудно спорить. Именно поэтому вице-премьер и министр нацэкономики Серик Жумангарин сделал сравнительно недавно резонансное заявление о том, что чем больше гражданин берёт кредитов, тем более он успешен и платежеспособен. Как видим, логика очевидная, хоть и «антинародная».
Почему казахстанцы берут кредиты?
К слову, эта позиция довольно популярна и в так называемой «экспертной среде». К примеру, достаточно известный финансовый аналитик Айдархан Кусаинов убеждён, что «основной рост кредитования населения происходит во многом не от «обнищания и ужасной закредитованности», а за счёт арбитража вполне себе нормально живущих людей. Зачем снимать деньги с депозита, если есть всякие льготные ипотеки и беспроцентные рассрочки даже на премиальные автомобили, не говоря уже о всяких люксовых телефонах, телевизорах и т.д.
Конечно, это не прямое и однозначное доказательство, но картинка вполне себе иллюстративная. Похоже, что закредитованность населения — это очередной миф нашей экономики и информационного пространства». Об этом он написал в своём телеграм-канале.
Вряд ли стоит считать закредитованность «мифом» — это уже явный перебор. Но и посыпать голову пеплом не надо – если вы, конечно, не депутат и не кандидат в депутаты. С другой стороны, опрометчиво для государства игнорировать и риски, которые несёт высокая степень закредитованности населения. Власть должна держать руку на пульсе и учитывать мировой опыт.
Высокая закредитованность связана с рисками: рост просрочек, ухудшение финансовой устойчивости домохозяйств, потенциал кризисов потребительского долга. Однако многие из этих негативных эффектов наступают с задержкой, и для государства краткосрочные выгоды могут перевесить долгосрочные издержки.
Да, при высокой закредитованности банки могут стать уязвимыми к массовым дефолтам, что может потребовать вмешательства государства: субсидий, санации банков, покрытия убытков за счёт бюджета. Кроме того, если большая доля граждан теряет возможность гасить кредиты, то падает потребительский спрос, который те же кредиты изначально поддерживают. То есть рост кредитования – палка о двух концах. И каждый из них может болезненно ударить как по народу, так и по власти.
Именно здесь может пригодиться чужой опыт. В некоторых развивающихся странах рост потребительского кредитования активно поддерживается государством через субсидированные кредиты, стимулирование потребления, налоговые льготы, поскольку это ускоряет экономический рост, улучшает торговлю, импорт, производство. В развитых странах, где долговая нагрузка населения выше, введены строгие нормы регулирования кредитования, ограничения по процентным ставкам, обязательные проверки платёжеспособности и прозрачность условий. Эти меры направлены на предотвращение «пузырей» потребительской задолженности.
Например, в ряде стран Евросоюза регулирование микрофинансовых организаций и правил расчёта годовой эффективной ставки позволяет контролировать, чтобы условия для заёмщиков не были эксплуатационными. В США также распространены практики доказательства надлежащей оценки кредита, раскрытия полной стоимости кредита и государственного вмешательства, когда должники оказываются в критическом состоянии (программы банкротства, реструктуризации).
У нас, к сожалению, как всегда, идут своим, «перпендикулярным» путём, закручивая гайки и наращивая налоговую нагрузку – причём не на тех, у кого жемчуг мелкий, а, в основном, на тех, у кого суп жидкий: на тот же малый и средний бизнес, к примеру. Если государство продолжит в том же духе, то мизерные зарплаты и высокая закредитованность большинства «работающих бедных» рано или поздно выведет их на улицы.
Чтобы этого не случилось, государству надо вовремя выписать банкам тормоза. Остаётся надеяться, что новый закон о банках позволит это сделать…
