АЭС: игра на интерес

Почему президенты Казахстана и России не обсуждали публично тему «мирного атома», хотя упомянули ее накануне приезда Владимира Путина в Астану?

Большая политика и особенно большая внешняя политика всегда строилась не только и даже не столько на заключенных между странами письменных договорах и устных договоренностях, сколько на том, о чем говорилось — или умалчивалось — накануне и в ходе высоких визитов. В этом смысле и российский президент Владимир Путин и принимавший его государственный визит казахстанский лидер Касым-Жомарт Токаев признанные виртуозы.

В целом блиц-визит хозяина Кремля в Астану не принес особых неожиданностей: заключены очередные пакеты соглашений по многим фронтам — с упором на сельское хозяйство (именно аграрной тематике был посвящен проходивший в сельскохозяйственной столице Казахстана Костанае 19-й форум межрегионального сотрудничества РК и РФ).

В очередной раз подтверждена впечатляющая динамика двухстороннего товарооборота с $9 млрд. в 2021 до объявленных российским лидером $28,2 в нынешнем, что заставило злые языки тут же заговорить об «особой роли» Казахстана в соседском параллельном импорте…
Впрочем, эти злоязычные наветы официальную Астану скорее ритуально настораживают, чем реально пугают.

Тем более, что бдительному Вашингтону, озабоченному разгорающимся на Ближнем Востоке «Газовым» конфликтом, сейчас не до роли «санкционного смотрителя». А недавние визиты в Астану сначала французского, а затем и венгерского гостя, кажется, впервые со времен появления на карте мира нашего государства заставляют всерьез говорить о большей нужности Казахстана для Европы, нежели наоборот.

В Астане не без оснований расценивают приезд Эмануэля Макрона и Виктора Орбана (первого за ураном для своих атомных электростанций, а второго — практически исключительно за тем, чтобы продемонстрировать: для «кипчакского» Будапешта на Брюсселе свет клином не сошелся) как крупный успех своего президента и всей возглавляемой им казахстанской дипломатии.

И то правда, визит «мсье президона» с точки зрения дипломатического протокола прошел почти безукоризненно — если не считать «прокола с дресс-кодом» — наш премьер встречал в аэропорту их президента в органичном для ноябрьской Астаны пуховике вместо положенного по этикету таких рандеву пальто или плаща. Заметим в скобках: возможно, из-за этого Касым-Жомарт Кемелевич в день прилета Владимира Владимировича отправил Алихана Асхановича в Ташкент — и первому спокойнее, и последнему теплее…

А накануне главы Казахстана и России дали синхронные интервью: Токаев «Известиям», а Путин — «Казахстанской правде». Оба текста на первый взгляд одинаково «паркетно-протокольные» — с удовлетворением крепнущим сотрудничеством, перечислением сфер, в которых его следует расширять и углублять и взаимными заверениями в вечной дружбе и незыблемом партнерстве.

Был, однако, один нюанс (до сих пор не замеченный никем из комментаторов. И Путин, и Токаев упомянули в интервью весьма щекотливую для нашего общественного мнения тему строительства первой в Казахстане АЭС. Ее, напомним, предполагается вынести на анонсированный еще в сентябре, но пока не назначенный всеказахстанский референдум.

Хозяин Кремля, избегая упоминания о соседском плебисците, так сказал об этом «Казправде»:

«Как известно, руководство Республики Казахстан рассматривает вопрос строительства атомной электростанции на своей территории. Если решение о реализации этого проекта будет принято, госкорпорация «Росатом» готова разработать соответствующий проект с использованием самых передовых технологий, с соблюдением высочайших экологических требований и норм безопасности. Это повысит энергообеспеченность экономики Казахстана, придаст мощный импульс социально-экономическому развитию страны».

А вот что ответил ему наш президент со страниц «Известий»: «Одним из ключевых направлений нашего энергетического сотрудничества является взаимодействие в сфере мирного атома…

С одной стороны, в Казахстане имеется значительный потенциал для развития атомной энергетики. Страна занимает первое место в мире по объему добываемого природного урана, также имеется свое производство компонентов ядерного топлива и доступ к услугам по изотопному обогащению урана.

На базе Ульбинского металлургического завода выпускается готовое ядерное топливо для атомных электрических станций Китая. С другой стороны, у многих граждан и экспертов есть опасения касательно безопасности атомных станций. И это понятно, учитывая трагическое наследие Семипалатинского испытательного полигона.

Мы высоко ценим предложенную российской стороной помощь в строительстве АЭС на территории Казахстана. А окончательное решение по этому вопросу будет принято по итогам заявленного референдума». Можно было предположить, что столь важная для обеих стран тема получит развитие на самой встрече господ Токаева и Путина: как шутили когда-то в подобных случаях, утром в газете, вечером — в куплете. Однако, на следующий день «атомный вопрос» вообще не обсуждался — по крайней мере, публично.

К слову, президент Французской Республики тоже совсем не прочь получить подряд на стройку века — благо, и опыт такого строительства у его страны имеется, и руководство соответствующей компании прилетело в Астану вместе с ним. Однако, никаких конкретных договоренностей, а тем более — официальных соглашений с французами заключено не был. Как сказал шеф нашего Минэнерго Алмасадам Саткалиев, предложения будут рассмотрены, если французская сторона с этими предложениями обратится.

Что ж, Париж намек понял и вряд ли продолжит ухаживания. А вот Москва, как говорится, имеет виды. Тем более, что там хорошо знакомы с технологией «всенародных волеизлияний» в наших постсоветских краях…